Во всех случаях астигматизма наблюдается то, что один из меридианов роговицы более выпуклый или менее выпуклый, чем все остальные. Одно из определений астигматизма гласит, что астигматический глаз неспособен фокусировать свет, исходящий от солнца или от какого-либо другого объекта, в определенной точке. Многие авторитеты заявляют, что астигматизм — это всегда врожденное состояние, то есть что люди с астигматизмом рождаются с ним. Однако последние исследования на эту тему показывают, что астигматизм всегда приобретается и никогда не бывает врожденным. Младенцы, когда вскоре после рождения их осматривают с помощью ретиноскопа, обычно имеют астигматизм, полученный напряжением, или усилием увидеть. Когда глаз ребенка находится в состоянии покоя, никакого астигматизма не обнаруживается, но когда его глаз или ум находятся в напряжении, всегда присутствует астигматизм.

Животные, пребывая в напряжении, всегда приобретают астигматизм. При обследовании глаз кошек было обнаружено, что очень сложно и даже невозможно заставить их сделать усилие, чтобы увидеть. Не было обнаружено рыб, имеющих астигматизм. Этот факт достоен обсуждения, потому что он основан на исследовании глаз огромного количества рыб в Аквариуме Нью-Йорка. Наблюдавший с ретиноскопом стоял вне контейнера и мог видеть, как темная тень перемещалась в одном направлении с перемещением света от ретиноскопа. Временами рыба подходила достаточно близко к стеклу и напрягала глаза без воспроизведения астигматизма. Я никогда не видел рыбы с близорукостью или астигматизмом, хотя некоторые офтальмологи убеждены в том, что рыбы близоруки или имеют астигматизм.

Школьники часто нервничают, и когда нервозность значительно возрастает, напряжение глаз и ума может спровоцировать образование большой степени астигматизма. Как только устанавливается покой, астигматизм у школьников мгновенно исчезает. Отдых глаз не всегда обретается легко. Значительную величину покоя устанавливают закрывание глаз и пальминг с помощью близкой к совершенной памяти какой-либо буквы или другого объекта. Чем совершеннее память, тем больше величина покоя, или релаксации. Покой глаз и ума обретается также после того, как ребенок практикует центральную фиксацию, то есть видеть лучше всего там, где смотрят глаза. Однако является важным не прилагать никакого усилия во время практики центральной фиксации. Когда взгляд зафиксирован на точке, запросто можно сделать попытку совершить усилие, а когда присутствует астигматизм, даже очень слабое усилие способно ухудшить зрение.

Существует много состояний, благоприятных для установления релаксации, или покоя. Некоторые люди видят лучше, когда освещение гораздо ярче среднего, и когда они смотрят при таком освещении, астигматизм у них тут же ослабевает. Есть и другие люди. Они не переносят даже умеренной яркости света, и их астигматизм уменьшается, когда освещение неяркое. Расстояние от шрифта до глаз, на котором шрифт видно лучше всего, также у разных людей разное. В некоторых случаях буквы или другие объекты хорошо видны с расстояния двадцати дюймов и дальше, и их видят не так хорошо с расстояния двенадцати дюймов. Один пациент имел зрение плюс 20/30. Большие черные буквы на проверочной таблице Снеллена казались ему кроваво-красными; правда, на расстоянии половины или четверти этой дистанции астигматизм усиливался. У других пациентов цвет черных букв, когда они видели их с расстояния пятнадцати футов, был оттенками то коричневого, то желтого, то зеленого цветов, тогда как черный цвет они никогда не видели черным. Тем не менее их астигматизм исправлялся, когда расстояние было ближе десяти футов.

В тех случаях воспроизведения астигматизма, которые я наблюдал, перемещения взгляда изменяли астигматизм. Один пациент, смотря прямо на первую букву строки букв с расстояния шести футов, не имел астигматизма. Его попросили посмотреть на последнюю букву проверочной таблицы Снеллена, и он смог это сделать, но прежде чем его взгляд переместился от первой буквы к последней букве той же строки, астигматизм стал очень явным. Перемещение взгляда от одной к другой букве поспособствовало появлению астигматизма, когда пациент находился на расстоянии десяти футов от таблицы. Астигматизм оказался временным. С помощью попеременных перемещений взгляда от верхней к нижней точке двоеточия зрение пациента улучшилось. Когда он попытался увидеть все части двоеточия одновременно, появилось напряжение и пациента одолела очень сильная головная боль. Он заметил неладное и сказал, что пришел за лечением от головной боли, а не для того, чтобы ее усиливать.

Ухудшить астигматизм необычайно трудно. Нужно приложить недюжинное усилие для того, чтобы сделать астигматизм сильнее, а зрение — хуже, и когда пациент пытается это сделать, он жалуется, что усилить астигматизм и сделать зрение хуже для него намного труднее, чем уменьшить величину астигматизма и улучшить зрение. После того как будут опробованы много разных методик, при помощи сильного напряжения может быть продемонстрировано, что создание высокой степени астигматизма — это трудно. Уменьшить астигматизм и улучшить зрение до нормального — легко и может быть выполнено только без усилия.

Успешный метод лечения астигматизма без очков в большинстве случаев сопровождается настолько сильным напряжением, что не всегда просто добиться прогресса. Однако очень легко продемонстрировать, что астигматизм вызывается пялом, то есть напряжением, и что отдых, или релаксация глаз будет излечивать астигматизм. Воспоминание знакомых объектов с закрытыми глазами — это огромная помощь в достижении релаксации и уменьшения величины астигматизма. После того, как удалось ослабить астигматизм при помощи лечения, часто получается добиться еще большего улучшения следующим образом: пациент закрывает глаза и вспоминает буквы, ноты или другие зрительные образы. Совершенное воспоминание означает более совершенное зрение, потому что чем глубже релаксация, тем быстрее исчезает астигматизм. Часто происходит так, что пациенты с астигматизмом обнаруживают, что им сложно расслабиться, потому что они стараются увидеть слишком много участков одного и того же объекта одновременно и они стараются увидеть буквы левой стороной лучше всего, верхнюю часть буквы — лучше всего, низ — лучше всего, правую часть — лучше всего. Простой процесс видения одной стороны буквы в один момент времени упрощает представление того, что человек видит каждую часть буквы.

Один пациент в момент обследования его глаз с помощью ретиноскопа имел высокую степень астигматизма. Смотря на левую сторону какой-либо буквы, он мог представлять ее прямой, закругленной или открытой. Он представил ее прямой и более или менее четкой, когда его глаза были открыты. С закрытыми глазами он вспомнил и представил левую сторону буквы прямой, верх и низ он тоже представил прямыми. С открытыми глазами левая сторона, верх и низ тоже представлялись ему правильно. С помощью попеременного смотрения на каждую сторону буквы с открытыми глазами, а затем с закрытыми глазами представляя эти стороны, как будто бы он видит их лучше, он смог представить правильно каждую из сторон. Пациенту было велено закрыть глаза и думать о букве: думать о том, что ее левая сторона прямая, верх прямой, низ прямой, а правая сторона открыта. «Что ты можешь представить в качестве такой буквы?», спросили его. Он ответил: «Это буква «Е». Пациента быстро и с успехом «натаскали» и на некоторых других буквах. Он убедился в том, что представление одной части буквы способствует более глубокой релаксации и делает его способным игнорировать размытые очертания буквы, на которую он смотрит.

Когда улучшается воображение, улучшается и зрение. Человек может сознательно задаться целью представить, что у буквы левая сторона более или менее прямая, и после некоторой практики успешно это сделать. Здесь возникает большое количество неудач. Все из-за того, что пациенты пытаются вызвать напряжение, для того чтобы представить незнакомую букву. В одном из случаев было сложно добиться излечения при помощи методов достижения релаксации. Но после того, как внимание этого пациента было обращено на то, что когда исправляется его астигматизм, он может видеть часть какой-либо буквы лучше, чем несколько букв маленького размера, у него стала наблюдаться положительная тенденция. Когда он впервые пришел ко мне, он видел буквы настолько несовершенно, что не мог понять их размера, цвета или формы. После того, как я объяснил ему, что он может видеть каждую из этих расплывчатых букв одной их частью в каждый отдельный момент времени гораздо лучше, чем видеть всю букву сразу, он вскоре обрел способность, используя такой подход, видеть буквы совершенно. Когда рядом с буквой помещалась указка, эту букву он видел лучше, чем другие буквы того же размера и цвета. Пациент сперва не смог правильно увидеть левую сторону ни с открытыми, ни с закрытыми глазами. Тогда его спросили, может ли он представить, как могла бы выглядеть левая сторона незнакомой буквы, если бы она не была расплывчатой. Воображение улучшилось, а с улучшением воображения улучшилось и зрение.

Некоторое время назад в этом журнале было напечатано описание метода лечения астигматизма — метода, который намного превосходит все остальные. Пациенту говорили, что между строками черных букв имеются белые пространства и что эти белые пространства становятся еще более белыми с помощью чередования представления их настолько белыми, насколько это возможно, сначала с закрытыми, а затем с открытыми глазами. Внимание пациента обращалось на то, что человек может представлять нижние части букв опертыми на верхние части белых пространств, а читая эти буквы, он может представлять тонкую белую линию, которая идет через всю таблицу слева направо. Эта тонкая белая линия улучшалась с помощью представления линии то с открытыми, то с закрытыми глазами. Когда наконец удавалось представить белую линию лучше, то у пациентов начинало получаться представлять черные буквы более черными, и обычно их удавалось быстро распознавать. Однако когда представление белых пространств было менее совершенным, черные буквы не всегда могли быть увидены нормально. Другими словами, улучшение зрения для черных букв прежде всего зависело от улучшения представления белизны тонкой белой линии. Из них двоих тонкая белая линия была важнее, поскольку человеку легче представить белизну тонкой белой линии и представить ее гораздо более белой по сравнению с тем, как воображение может изобразить черноту черных букв.

Письма, которые я получаю, часто содержат такой важный вопрос: «Я не могу вспомнить черное. Как же мне это сделать?» Один человек из Среднего Запада написал, что он не может вспоминать или представлять черный цвет с помощью центральной фиксации. Как он ни пытался, у него никак не получается. Также это попробовали сделать многие из его друзей, и они убедились в том, что невозможно вспомнить или представить такую точку, которая по цвету была бы хоть как-то близка к черному. Автор того письма имел высокую степень астигматизма. Этот астигматизм был скорректирован с помощью релаксационных методов. Его зрение быстро улучшилось. Практикуя поочередно то с открытыми, то с закрытыми глазами, он добился того, что его память, зрение и воображение вскоре стали нормальными.

Многие люди пытались увидеть одну точку двоеточия более черной, чем другую, и им не удавалось этого сделать. Если пациент сможет продемонстрировать, что причиной неудачи является напряжение, то вскоре он поймет, что его неудачи целиком и полностью вызваны напряжением. Это напряжение — напряжение ума. У многих не получается, потому что они теряют свои зрение, память и воображение из-за усилия. Людям с несовершенным зрением полезно демонстрировать, что причина — это всегда усилие, или старание увидеть. Люди поражаются, когда узнают о том, что воспоминание несовершенного зрения дается очень тяжело, и на то, чтобы помочь пациенту это осознать, уходит очень много времени. Ведь большинство убеждено в том, что делать неправильно — просто, и они очень удивляются, когда кто-то говорит им об обратном. Они продолжают еще сильнее удивляться, когда демонстрируют себе эти факты.

Дети в возрасте восьми лет и моложе на собственном опыте убеждались в том, что несовершенное зрение, несовершенная память и несовершенное представление трудны.

Когда пациенты смотрят на самую большую букву проверочной таблицы Снеллена, они видят ее черноту и четкость настолько лучше, что к ним ошибочно приходит убежденность в том, что представить большую букву гораздо проще, чем представить половину буквы. Когда половина буквы прикрыта, некоторые люди могут успешно представить, что половина самой большой буквы на таблице такая же черная, четкая и легко различимая, как та же буква, но гораздо меньшего размера. С помощью непрерывной практики размер буквы или другого объекта может быть уменьшен до маленького участка размером с игольное ушко.

Как-то ко мне в кабинет привели десятилетнюю девочку. Ее глаза выглядели нормально. Я проверил ее зрение, и оно оказалось нормальным. Отец обратился к ней: «Скажи: ведь самая большая буква на проверочной таблице чернее совсем маленьких?» Ребенок интеллигентно заявил, что большая буква не чернее и не четче букв меньшего размера. Помимо всего прочего, девочка могла делать усилие, достаточное для того, чтобы воспроизводить значительную величину астигматизма. У нее было нормальное зрение, и ее контроль над собственным воображением был намного лучше, чем у других пациентов с несовершенным зрением. Затем отец спросил дочь, как она объяснит то, что она может видеть маленькие буквы лучше, чем большие. Она ответила, что видит маленькие буквы лучше, чем большие, потому что там не так уж много того, что можно было бы увидеть.

Имея хорошее зрение, ребенок без проблем мог создавать у себя значительную величину астигматизма. Для этого она делала усилие, присутствие которого она осознавала. Отец имел гораздо меньше контроля над глазами, чем его дочь. Он мог смотреть на таблицу с хорошим зрением. Дочь же могла намного сильнее напрягать глаза и воспроизводить еще бóльшую степень астигматизма. Последнюю мы измеряли с помощью офтальмометра. Когда девочка видела маленькую букву с расстояния пятнадцати футов, она также могла представить эту букву в движении.

Ее попросили проверить, сможет ли она остановить движение буквы. Когда она это сделала, то еще бóльшая степень астигматизма была продемонстрирована в ее глазах, еще более сильная, чем та, что была в глазах у ее отца. Она очень расстроилась, когда у нее возник астигматизм: она сказала, что он вызвал сильную боль. Центральная фиксация у отца была не такой хорошей, как у нее. Ему было сложно представить верхнюю точку двоеточия лучше всего, а низ — хуже или представить низ лучше всего, а верх — хуже. Он неизменно видел обе части одновременно и почти одинаково хорошо, тогда как дочь всегда видела одну точку в каждый момент времени лучше всего, будь то верхняя или нижняя часть буквы.

Ко мне пришел мальчик за очками для коррекции астигматизма в каждом из глаз. Правым глазом он видел 10/20, то есть половину от нормы, а другим — в четыре раза хуже, и величина астигматизма в этом глазу была в четыре раза выше, чем в правом. Накрывая глаза ладонью одной или обеих рук, этот мальчик, вместо того чтобы видеть черное, видел все что угодно, кроме черного, — серое, зеленое, голубое, желтое и другие цвета — и его усилия для того, чтобы получить черный цвет, не сразу смогли увенчаться успехом. Когда он представлял, что видит несовершенно, то он не видел черного цвета. Когда он представлял совершенное зрение и идеально вспоминал предметы, которые он видел, астигматизм исчезал, и он мог вспоминать, представлять, и видеть совершенный черный цвет.

Многие из наблюдений были безусловно значимыми. Когда мальчик представлял большой объект во время пальминга, то открывая глаза, он имел небольшой астигматизм. Но когда он вспоминал буквы или другие объекты с несовершенным зрением, то с открытым левым глазом он видел хуже. Совершенное представление делало его способным воспроизводить бóльшую величину астигматизма, нежели та, что он создавал, когда у него было просто плохое зрение. Когда с открытым только правым глазом мальчик представлял более совершенно, у него появлялась способность представлять более совершенное зрение, и вдобавок он мог представлять зрение, которое было еще более несовершенным. Благодаря хорошему воображению он имел более совершенное зрение, и в то же самое время мог вспоминать или представлять бóльшую степень астигматизма, нежели та, что была у него, когда его зрение было плохим. Он демонстрировал, что когда его ум был под более хорошим контролем, он мог вспоминать или представлять бóльшую величину астигматизма. Когда его зрение было хорошим, его ментальный контроль над зрением улучшался. Когда он закрывал глаза, он мог вспоминать или представлять более совершенный черный цвет, чем тот, что он мог вспоминать или представлять с открытыми глазами. Он продемонстрировал, что может воспроизводить больший по величине астигматизм или меньшую величину астигматизма в зависимости от того, что он сам желает воспроизвести, потому что, контролируя свой собственный разум, он мог вспоминать вещи или представлять их лучше, чем мог делать тогда, когда его ум не находился под его контролем. Ретиноскоп оказывал несравненную помощь в плане контролирования астигматизма. С его помощью мы могли определять величину данного дефекта.